Герои моего страшного времени (Эссе Алины Рыбиной)

           Это сочинение написала школьница 11 класса одной из донецких школ. В августе прошлого года район города Донецка (Украина), где она живет и находится ее родная школа,  был обстрелян. Я начала читать и у меня стали  срываться  слезы. Плакала я  еще долго после того, как закончила читать. Сердце  щемило. И чувства переполняли самые разные. Ярость - почему наша политическая элита допустила  такое. Ненависть к тем, кто стрелял по мирному населению. Недоумение – как мы, все взрослые люди, проглядели те моменты, которые привели во власть таких  политиков. Горечь, что нашим детям пришлось испытать такое – бомбежка в мирное время.  Но самое главным было чувство гордости. Я горжусь тем, что в нашем регионе живет такая  талантливая и тонко чувствующая  молодежь. Молодежь, для которой слово «родина»  - не пустой звук. Молодежь, у которой «горячее  сердце» и «ясная голова». Молодежь, которая помнит свою историю и знает, что без прошлого нет  будущего.  Спасибо таким, как Алина!!! Я теперь точно знаю, что пока есть такие, как она, у  нас есть все шансы на то, что мы будем жить в свободном, сильном  и миролюбивом государстве.                  

       «Сегодня мне снился Страх. Оказывается, у этого абстрактного понятия есть вполне конкретные характеристики: внешность, цвет, вкус, запах, звук. Как будто сочинение по метафоре пишешь. В моём сне страх был похож на огромное вязкое пятно, как будто растёкшееся бесформенное желе лилового цвета (может, этот цвет пришел в мой сон от Блока и Врубеля?). Каков Страх на вкус? Как вкус полыни, горький-горький, обезвоживающий, обжигающий, немыслимо терпкий. Но выразительнее всего в моём сне был звук: как будто на бесконечные листы железа с огромной скоростью падают тонны такого же железа. Ушные перепонки лопаются — и я просыпаюсь! Да, далеко мне до лермонтовского Печорина, который один на один ходил на дикого кабана. Далеко до самого Михаила Юрьевича, который под перекрестными пулями врага на спор безмятежно выкуривал сигару.

         Кажется, я отвлеклась от темы. Но мне простительно: я из Донецка. И, конечно, не надо быть психологом, чтобы расшифровать природу моего сна. Скрежет, визг, «залпы тысячи орудий» слились в моём мозгу «в один протяжный вой»...

        Небо и земля поменялись местами 5 августа в 19.00. Рядом с моей школой улегся снаряд. Улегся неспокойно, ощетинился фейерверком осколков, набух мощной взрывной волной, которая стёкла превратила в кристаллический тальк, подоконники развесила по ближайшим деревьям, как будто кормушки для птиц военного времени.

          В моём любимом кабинете литературы взрывная волна «полистала» литературный календарь, своим огненным дыханием обожгла листок-дату рождения М.Ю. Лермонтова, поглумилась над портретами известных писателей, не тронула стёкла, «вылизала» содержимое дверного замка, оставив дверь целой...

         Они оставались в школе сутками. Учителя, родители, выпускники, ученики. Меня прогоняли домой, прятали в бомбоубежище, просили, орали, угрожали, стращали... Я до сих пор слышу, как заколачивают окна в младших классах. Но...нет, это не тот звук, когда стучат по крышке гроба, нет! Там — прощание и отчаяние, здесь — прощение и вера... Мои учителя, которых я привыкла видеть нарядными, одетыми со вкусом, позволили себе «снять каблуки» и превратиться в слесарей, столяров, стекольщиков, грузчиков. Откуда это у них? Хрупкая Оксана Анатольевна, учительница украинского языка, ловко справляется с рулеткой, вымеряя площадь оконной рамы. Андрей Викторович, учитель истории, кладет кирпичную стенку, разрушенную этим чудовищным взрывом... А вот приехала машина с плиткой, правда она разного цвета — это родители собрали, что у кого осталось от мирного времени... Все стали живой цепочкой: выгрузить и отпустить позеленевшего от страха водителя. А потом был обеденный перерыв опять же в убежище. Пол дрожит, а Валентина Александровна выразительно, как на уроке, читает «Бородино» М.Лермонтова, потом переходит на любимого «Онегина». Раиса Николаевна, учитель художественной культуры, тут же составляет мизансцены из того же «Онегина»... И вот по убежищу, как по сцене драматического театра, идет Татьяна, на скамье (стуле с уцелевшей спинкой) уселся Евгений, шпагой (опять же уцелевшей ручкой от швабры) размахивает Ленский, веером (памяткой, как вести себя при артобстреле) играет Ольга — спектакль, которого не достойна ни одна международная премия! 

         А потом было 1 сентября. В опустевшем микрорайоне на улицу впервые за многие дни вышли не уехавшие из города люди. Вышли, услышав звуки школьного вальса. Как когда-то. Как всегда. Мои учителя выстроились на торжественную линейку, классные руководители заняли свои места, согласно разметке отсутствующих классов: вот 1-А, вот 11-А... Знамя школы торжественно выносит директор Ирина Анатольевна. А потом они, мои учителя, обнимаются и плачут, размазывая по щекам непривычный уже макияж. 

Слабые сильные люди! Я хочу, чтобы о них сочинили музыку, которая звучала бы наравне с Седьмой симфонией Д. Шостаковича. Хочу, чтобы скрипка впитала в себя их слёзы, чтобы фортепиано отчеканило их отвагу, чтобы флейта повторила их красоту, чтобы гитара раскрыла порывы их наиблагороднейших на свете душ...

       Вот так. Не иначе. Если бы не было этих людей,  не было и меня. Нет, нет, не физически... Морально, нравственно... Они герои моего страшного времени.

Постфактум. Это эссе  выиграло в конкурсе сочинений  на тему  «Герой нашего времени», который был объявлен в Украине в прошлом, 2014, году.  А кто является Вашим героем?